Группа Blackmore's Night выступила в Московском Дворце молодежи 10 и 11 октября. Оба дня стали не самым легким испытанием для билетерш, не пускавших зрителей в зал в верхней одежде: каждый тридцатый поклонник Ричи Блэкмора счел своим долгом явиться на концерт во всеоружии, т.е. в длинном плаще и шляпе. Зрелище оказалось занятное: дама в колпаке со звездами пила в буфете чай, пожилая пара в масках и костюмах венецианских купцов отплясывала в проходе партера, а мрачный 'католический монах' с капюшоном, полностью скрывавшим его лицо, шел в туалетную комнату, выслушивая комментарии: 'А может, это Ричи? И куда ты идешь, Ричи?' (приведено фрагментарно). В половине восьмого 11 октября, в момент, когда музыканты должны уже были выйти на сцену, прозвучало объявление о получасовой задержке концерта, в восемь - еще одно, на этот раз с объяснением причины: 'Кэндис Найт себя плохо почувствовала'. Как выяснилось, 10 октября из-за нездоровья певицы выступление Blackmore's Night вообще началось на два с половиной часа позже, публика расходилась по домам уже за полночь.
Скрасить ожидание зрителей вызвались две длинноволосые 'русалки' из сопровождения группы с голосами, сделавшими бы честь любому церковному хору, - a caрpella они исполнили пару песен и ушли. Тут же фанаты Блэкмора дали о себе знать: 'Ричи, давай без бабы!'. Но то ли выдающемуся музыканту не перевели предложение, вызвавшее бурный хохот всего МДМ, то ли он не смог оставить жену в трудный для нее момент, но группа спустя еще какое-то время появилась на площадке в полном составе. На верху средневековой крепости, в которую благодаря декорациям превратилась сцена, зажглись огни, настоящее сено, разбросанное по полу, цветы, бочки и прочие атрибуты сельской жизни осветились красным пламенем, и послышалась бодрая музыка.
Кэндис Найт выскочила на сцену, как ни в чем не бывало, следом за играющими на скрипках мрачными коричневыми 'капюшонами', вместе с ней появился меланхоличный Блэкмор с гитарой. После первой же песни зал буквально взорвался аплодисментами, адресованными этой трогательной блондинке, нашедшей в себе силы не отменить концерт из-за болезни. 'Привет, Москва', - без всякого акцента дружелюбно поздоровалась Кэндис со всеми, в том числе с шовинистом, назвавшим ее бабой. Первую часть выступления Blackmore's Night отдали своим лучшим старым песням, которые поклонники легко узнавали и которым без труда подпевали: 'Under a Violet Moon', 'Renaissance Faire', 'Home Again', вторую - нескольким вещам из последнего альбома 'Ghost Of A Rose'.
В целом шоу Blackmore's Night можно было бы назвать однообразным, если бы оно не было таким красивым: каждый из музыкантов молча (кроме Кэндис, естественно), со знанием дела выполнял свою работу; каждый инструмент, будь это обычная электрогитара или монструозного вида старинная шарманка, был слышен идеально, даже когда все начинали играть одновременно. Еще Блэкмор, несмотря на свою второстепенную роль аккомпаниатора (если не брать в расчет соло на лютне), постоянно привлекал к себе внимание - время от времени он мог буркнуть что-то, после чего владеющие английским фанаты в первых рядах долго и заразительно смеялись, или пошутить над коллегами, отдав в зал несколько заготовленных для группы пластиковых стаканов с пивом.
Концерт продолжался около двух часов - на бис Blackmore's Night вызывали настойчиво и громко, потому недолго. Когда группа снова появилась на сцене, все, движимые общим порывом, встали со своих мест и подхватили оставленную на финал похожую на гимн песню 'We Sing Together'.
