На сегодняшний день группу Animal ДжаZ можно считать одной из наиболее успешных клубных групп Санкт-Петербурга. С Вашей точки зрения, можно ли в данном случае уже говорить не просто о музицировании в клубах, но о реальной работе коллектива в сфере шоу-бизнеса?
ЗАЙЦЕВ (директор группы): А клубного шоу-бизнеса не может быть, потому что клуб это начало. Место, где люди учатся играть. А шоу-бизнес - это следующая ступень. Потому что все клубы все-таки имеют свои форматы и свою какую-то аудиторию определенную. И когда у группы такая аудитория, которая по формату не ограничивается конкретным клубом, то логично, что она играет на больших площадках, тут начинают работать общепринятые законы шоу-бизнеса. Естественно они у нас точно такие же, как в любой стране, есть спрос, есть предложение и все очень просто. Нужно знать чего ты хочешь и к этому стремиться.
Несмотря на утверждение, что клубы имеют свои форматы, Вы пытаетесь как-то в них вписываться? Значит ли это, что формат влияет на Вашу музыку?
МИХАЛЫЧ (вокал): По поводу формата у меня есть теория, которую мы тихо и незаметно воплощаем в жизнь. Она занимает сорок секунд, называется: Интеллигентность в отношении к публике. Заключается в том, что мы предполагаем, какие люди должны придти на тот или иной концерт, и в зависимости от этого мы строим свою программу. То есть мы не упертые твердолобые рокеры, которые несут свое творчество напролом всем подряд. Я лично считаю, что люди должны испытывать некое удовольствие от того, что они слушают. А поскольку мы сами испытываем удовольствие от всех наших вещей, которые мы играем, а вещи мы играем весьма разностилевые, поэтому можем построить программу по-разному. Мы-то в любом случае получим удовольствие, но и народ будет доволен. Это я и называю интеллигентность, чуткость к собеседнику, а публика - это и есть наш собеседник. Поэтому формат для нас не проблема, это внутреннее состояние. Мы просто хотим нравиться, и себе самим, и людям в зале. Но, прежде всего, конечно, самим себе.
Музыкант, пытаясь нравиться слушателю, иметь с ним некий контакт, нередко персонифицирует публику. Особенно это имеет место быть, когда на каждом концерте клубной группы присутствуют одни и те же 50 человек. Как все-таки стоит вести себя в подобном случае?
МИХАЛЫЧ: На самом деле у нас уже не такая ситуация. Мы изначально не та группа, которая персонифицирует свою публику у нас слишком разная музыка, и мы слишком разным людям нравимся. Единственная приемлемая персонификация публики - это красивые девушки (смеется). Когда на концерт приходит 200-300 и более человек - а в Питере это уже, надеюсь, будет стабильно происходить - то вопрос персонификации отпадает, публика становится единым человеком.
Не пытаясь соответствовать одному формату, стилю, Вы не боитесь отпугнуть один из основных слоев публики для альтернативной команды - 16-17-летних подростков, которые ценят музыкантов именно за то, что они Так играют, Так одеваются и Так ведут себя на сцене?
МИХАЛЫЧ: Я знаю много 16-17-летных людей, которые ходят на группы не потому, что там одевают ту или иную одежду, а потому, что там играют музыку, которая им нравится. Мы ориентируемся на таких 16-17-25-30-40-и-так-далее-летних людей. Некоторым дано почувствовать, что происходит на сцене в музыкальн2000ом плане, а некоторым нужно просто потусоваться, пообщаться с друзьями. Мы ни от кого из них не отказываемся. Но ориентироваться мы будем всегда на публику думающую и слушающую.
ТОМАС (ударные): Дело в том, что публика Animal Джаz - это не те люди, которые приходят оценивать группу стилистически, а люди, которые находятся в согласии с нашей энергетикой. Потому что главное, что у Animal Джаz есть свое - это определенный мелодический стиль.
МИХАЛЫЧ: Мы вообще не ориентируемся на тусовки как таковые, а просто на людей, которые СЛУШАЮТ музыку. Так само собой получается, что на наши концерты приходят люди из разных тусовок, и слушающие хард-кор, и слушающие Боба Марли и так далее. А мы-то хотим самовыражаться, и все.
ТОМАС: Есть разные новые музыкальные направления в духе new metal, всякие Korn, Limp Bizkit, а есть интеллектуальная альтернатива - Tool, Deftones, Faith No More, а золотой середины не хватает. Люди, которые что-то хотят слышать в нас будут скапливаться именно в той золотой середине, которую мы ищем.
МИХАЛЫЧ: Точнее, середина, где с одной стороны нео-метал, с другой Radiohead, скажем.
У Вас нет ни одной постоянной команды-партнера, с которой Вы могли бы концертировать. Это издержки пребывания в стилистической золотой середине или что-то иное?
МИХАЛЫЧ: У нас есть отдельные друзья-музыканты, которые методично ходят на наши концерты, я даже знаю почему, они просто что-то для себя подчерпывают. И нет у нас такой связки ни с одной командой по одной простой причине: мы, к сожалению для них и к счастью для нас, всеядны. У нас нет границ в придумывании вещей.
ТОМАС: Но нам интересно играть с разными группами, мы будем играть с этно-трансом, мы будем играть с панками. И я уверен, что все люди, которые придут на эти группы что-то найдут для себя и у нас.
По Вашему мнению, не существует команда, которая могла бы составить Animal Джаz конкуренцию?
МИХАЛЫЧ: Мы, с одной стороны к счастью, с другой, к сожалению, находимся в довольно благоприятной ситуации. А именно: нормальной музыки с нормальным вокалом, достойными инструментами, цельно звучащей у нас практически нет в стране. Увы. У нас есть русский рок, традиции некие. А тяжелой и мелодичной музыки, ориентированной на мировую парадигму нет. Поэтому мы в хорошем положении мы делаем музыку с русским текстом и с западным подходом. У нас всегда идет впереди мелодия, а потом текст. И так не делает никто больше. А плохое здесь в том, что мы автоматически расслабляемся. У нас подражателей сейчас не может быть, хотя бы потому, что сочетать мелодичность, драйв, тяжесть и нормальный вокал очень сложно. Молодые группы, может быть, зреют, но я пока ничего такого не вижу. Люди, к сожалению, как не умели петь, так и не умеют. Как не умели мелодии придумывать, не содранные с кого-то, так и не умеют.
Истоки подобной уникальности Animal Джаz в особом подходе к музыке, в таких вещах, как, к примеру, культ вокала?
МИХАЛЫЧ: Есть ли у нас культ вокала? Пусть это звучит как понты, но меня не волнует этот вопрос. Дело в том, что музыка - это иррациональная и трансцендентная вещь. Каждый раз выпевая ноту ты соприкасаешься с вечным, и надо относиться к этому чутко и внимательно, тут все мелочи важны. Если нужно, скажем, помолиться перед концертом, то лучше это сделать.
Мода - абсолютно ничто или ерунда Михалыча
Что для Вас профессионализм?
ИГОРЬ (бас-гитара): Профессионализм это на уровне подкорки. Нужно сыграть что-то и ты играешь правильно, ровно, не задумываясь. Просто играешь, не думая, как пальцы поставить, как палки взять, горло напрячь.
МИХАЛЫЧ: Профессионализм это не только техническое мастерство. Лично для меня главный признак профессионализма в человеке - это чувство ответственности за то, что ты делаешь. Если говорить о группе, то профессионализм заключается в том, что каждый занимается своим делом, ставит это дело выше всех остальных дел, и при этом на хорошем уровне владеет своим инструментом. У меня хорошие природные данные, но это не значит, что я профессионально отношусь к вокалу. Моей заслуги тут никакой нет, я просто пользовался всю жизнь тем, что мне дано, и в какой-то момент понял, что это действительно дело моей жизни. Даже если мы будем зарабатывать миллионы, я все равно не скажу, что я профессионал.
ИГОРЬ: По поводу профессионализма в музыке у меня есть один знакомый, профессионал, закончил музыкальную школу, потом училище. Когда я его прошу - сыграй мне импровизацию в до-мажоре, он говорит, что не может. Дай мне ноты - я сыграю.
И все-таки, музыка для Вас хобби, профессия, или что-то еще?
БОБ (клавишные): Это мое хобби, мое увлечение, моя жизнь, это моя судьба, это моя карма! Если будут платить деньги, я буду их сжигать или раздавать бедным. Потому что если будут платить деньги, это будет лабух в ресторане. А мне это интересно как судьба.
Полученное образование, профессия, личная жизнь как-то влияет на музыку?
МИХАЛЫЧ: На нас никак не влияет. У каждого четкое понимание - вот этим я занимаюсь вне музыки, а тут я беру в руки инструмент и живу. От концерта до концерта, от фестиваля до фестиваля. А то, что происходит между, - все понимают, надо зарабатывать деньги, существовать.
Animal Джаz это все еще редкий для Санкт-Петербурга случай полностью ложившегося коллектива, имеющего своего звукорежиссера, директора. Благодаря чему состоялось рождение Animal Джаz как команды?
МИХАЛЫЧ: У нас коллектив скрепился не репетициями, не концертами в Питере, а в результате гастролей. Мы почувствовали, что мы представляем собой некую ячейку. Люди, которые реально дополняют друг друга.
ИГОРЬ: Люди, которые общаются с нами, говорят, что такой солянки из людей они в жизни не видели.
Почему именно Animal Джаz?
МИХАЛЫЧ: Сомнения были до последнего момента, и в общем-то, они до сих пор остаются. Во-первых, слово animal - английское, а джаз - интернациональное. А нам не хотелось останавливаться на англоязычном названии. Но все же рискнули, а дальше как вы судно назовите - так оно и поплывет. Вещи, которые стали рождаться, вся наша программа - лучшее название не придумать вообще! Аnimal порядок, джаз суета, сумбур, хаос. Вот в единстве этих противоречий мы и живем.
Кому группа обязана своим несколько экстравагантным внешним видом?
ИГОРЬ: Наш барабанщик сказал перед первым концертом: давайте в костюмах сыграем. С тех пор так и пошло. Вообще любые костюмы мобилизуют. Когда люди переодеваются в концертные одежды, они настраиваются на некий лад, собираются, готовы к бою. А кроме того, контраст очень хороший - выходят люди в костюмах и начинают играть такое. Я думаю, для нас играть в том же, в чем ты ходишь по улице - это нереально, это же праздник, и для слушателя, и для музыканта. ЗАЙЦЕВ: Костюм это вещь английская, как известно. А музыка, которую играет Animal Джаz, стилистически ближе к американским традициям. Но есть некая психоделическая линия, которую Animal Джаz проводит - эта линия чисто английская. Это отстранение от американской традиции, которая не любит костюмы в принципе; ближе к этакому английскому аристократизму.
ТОМАС: Мода - это ничто, абсолютно ничто. Важен человек. Наш первый концерт проходил в клубе Клим Ворошилов. Вся бригада технического обеспечения концерта смотрела на нас очень презрительно - вышли люди в брюках со стрелками, пиджаках, белых рубашках, тогда мы еще в галстуках были; они подумали, наверное, кабацкие ребята пришли будут сейчас какую-то мурку играть. А кругом широкоштанные девочки, мальчики. И вдруг мы реально на уши подняли все вокруг, что можно было поднять, они были в шоке. Говорят: Ребята, вы понимаете, что для вашей музыки эта одежда неприемлема?! Вы выглядите как мажоры. Да? А мы и есть мажоры!
Кроме внешнего вида, Animal Джаz - это подчас и довольно странные высказывания со сцены.
МИХАЛЫЧ: Пока я чувствую кайф от того, что я говорю... Я говорю: "Мы сейчас сыграем такую мелодичную песню в духе эстрады 80-х годов", а сами зарубаем мясо. Люди, даже самые тупые, понимают, что это был юмор. Надо чем-то заполнить паузу, а мне приходит в голову всякая ерунда, я же тупой. Я,1000 несмотря на то, что весь такой образованный, - тупой и свинья. И стоит мне почувствовать какой-то драйв, как я начинаю нести пургу. Но у интеллигентного человека, с внутренним пониманием того, что происходит, общее впечатление от концерта это вряд ли изменит.
Специально для MUZZ.RU скажи какую-нибудь "ерунду"...
МИХАЛЫЧ: Мир - говно, и люди в нем актеры. Полная банальность и тупость.
Капиталистическое разделение труда или участь Джорджа МартинаГруппа достаточно разнообразна в плане возраста ее участников. У вас возникают какие-либо проблемы в этой связи?
МИХАЛЫЧ: У нас все друг к другу подстраиваются. Скидки делаются человеку. Мне - 30, Жене - 17, я при удачном стечении обстоятельств мог бы быть его отцом (смеется). Если какие-то конфликты возникают мы их переводим в прикол.
Андрей, как директору, тебе не сложно управлять столь многогранным и разношерстным коллективом?
ЗАЙЦЕВ: Не сложно. Творческие моменты они решают между собой, а в организационных - я говорю им, что нужно сделать, они делают, и все.
На чем основывается подобный авторитет директора группы?
МИХАЛЫЧ: Он делает реальные вещи, которые мы все видим. Он каким-то уникальным образом проталкивает нас на акции, на которых нас быть не должно. Он работает вместе с нами, делает свою часть общего дела, и за это его следует уважать.
Могут ли музыканты сами рулить своим коллективом?
МИХАЛЫЧ: Вот Евгений Федоров рулит своей группой в плане стратегии, и отлично рулит, вряд ли у кого-то это получилось бы лучше с их музыкой. Есть такие люди, отдельные уникальные личности, не надо на них ориентироваться. Ориентироваться надо на нормальное капиталистическое разделение труда.
Вторая составляющая группы, которую отсекают многие клубные команды звукорежиссер. Насколько важен звукорежиссер для Вас?
ИГОРЬ: Это человек, от которого мы полностью зависим, когда речь идет о концертах и о студийной записи. Доверие полное. Звукорежиссер на концерте человек самый главный вообще. Мы можем играть, как угодно извращаться, но люди в зале слышат то, что сделает звукорежиссер.
МИХАЛЫЧ: Успешность нашего концерта зависит от двух факторов: технические моменты, то есть нормальное времяпрепровождение перед концертом и после, примерка, мелочи всякие. И второе - уверенность в том, что в зале есть человек, на которого можно свалить огромный груз, который называется как это звучит для зрителя. И знать точно, что человек сию ответственность вынес. Это психологически раскрепощает тебя на сцене, ты уже не боишься за то, что, к примеру, чуть дальше микрофон отодвинул - и там человек уже не поймал. 50% восприятия публикой тебя - это звукорежиссер. Кроме того, наш Юра много внимания уделяет мелочам в своей работе, скрупулезен и методичен. Это свойство, драгоценное для звукорежиссера.
Часто звукорежиссер остается за кадром. Не возникает каких-то обид на это счет?
ЮРА (звукорежиссер): Нет, меня утешает участь Джорджа Мартина, звукорежиссера группы Beatles, которго считали пятым битлом. Я вот седьмой, мне вполне нравится.
Насколько звукорежиссер влияет на музыку в случае Animal Джаz?
ЮРА: Мы обсуждаем многие вещи, но я стараюсь все же подходить с точки зрения звукорежиссера. Я не принимаю участия в сочинении музыки. Я, может быть, принимаю участие в создании какого-то звукового образа.
Экстремальная вещь или гастроли в провинцию
Часто большой проблемой для команды становится звук на солянках, фестивалях. Наличие звукорежиссера помогает справляться с подобными ситуациями?
ЮРА: На фестивалях, как правило, выруливают звук сразу, много там покрутить не удается. Остается в руках громкостной баланс и какие-то минимальные эффекты, которые вдруг оказались на пульте. В общем, не всегда получается добиться желаемого. У меня есть уже какие-то более менее устоявшиеся вещи, которые я стараюсь повторять, развивать, точно так же, как у музыканта партии совершенствуются от концерта к концерту.
Насколько важно для группы и звукорежиссера такое испытание, как гастроли? ЗАЙЦЕВ: Гастроли - экстремальная вещь, которой проверяются очень многие качества и группы. Для звукорежиссера гастроли - это такой опыт, который ни с чем не сравнить. И, собственно, Юра оправдывает надежды на таком аппарате, на таких мероприятиях. Я просто в шоке. Это идеальный звукорежиссер для нашей группы.
Проблемы с местными звукорежиссерами касательно разделения обязанностей возникают?
ЮРА: Очень часто ты приходишь, и тебя не то чтобы игнорируют - они не в состоянии тебя даже разглядеть. Потому что клубные звукорежиссеры в провинции, как правило, пребывают в состоянии тяжелого похмелья или легкого алкогольного опьянения. Поэтому моя роль в этом составе обеспечить музыкантам максимально комфортные условия пребывания на сцене. И чтобы в зале группа звучала как единое целое. Каждый раз, когда мы едем в другой город, у меня некий мандраж присутствует, потому что я чувствую ответственность за каждого из них, за группу в целом на сцене. Пока я не встану за пульт и не буду точно уверен, что у меня все бразды правления в руках - я не успокоюсь просто.
Необходимо ли группе вообще идти на такую нередко приносящую убытки акцию, как гастроли?
МИХАЛЫЧ: Единственный способ узнать что-то о группе у нас в стране - это не купить ее кассету, а увидеть ее воочию. Это в провинции, я имею в виду. Вот для этого мы ездим.
"Не тот" коллектив или пару слов напоследок
Animal Джаz не рекламируют в СМИ - это какой-то продуманный промо-ход, или недочет коллектива?
ЗАЙЦЕВ: Я бы не сказал, что рекламы нет - ее недостаточно. Потому что средствам массовой информации, к сожалению, интереснее что-то уже раскрученное. Это понятная система.
У группы есть предположения касательно своей стремительно растущей популярности, может ли случиться так, что этот подъем вдруг прекратится?
ЗАЙЦЕВ: Это от нас не зависит. Я сделаю, то, что смогу сделать. А дальше это невозможно предугадать, возможно, интерес в какой-то момент просто потухнет. Может появиться что-то другое, и все закончится.
МИХАЛЫЧ: Надо какие-то вехи соблюдать; если мы, например, затянем со следующим альбомом два года - группа может закончиться, не дождавшись следующего альбома. Любая группа должна идти поступательно, чисто психологически. У мистера Animal Джаz психология достаточно холеричная, мы в принципе все разные, но в целом группа довольно психически неустойчива. А это ведет к тому, что мы ждем быстрых результатов. В нашем случае быстрый результат: год - Альбом, каждый год - более крупный фестиваль. Эта группа не сможет выпускать двадцать лет по альбому в 5 лет, постоянно собирать одно и то же количество клубного пипла, то есть быть клубной командой. Не тот коллектив, не та музыка, это не то, к чему мы стремимся.
