Лично я такого обилия народу в минских «4-х апельсинах» еще не видела. Постягивались всякие яркие, странные, громкие: сразу ясно, что не какой-то обычный-привычный «Трактор-буги», а что-то непознанное: очередной «Синий перец», восьмой по счету — фестиваль странной музыки, ярких идей и красивых людей. Неудивительно, что с самого начала организатор фестиваля Леонид Нарушевич (КНЯЗЬ МЫШКИН) предложил расстелить газетки на полу и дружно полечь там дровами, ловя флюиды. Впрочем, гнездились и без газеток: пол был усыпан глючными людьми, нитевидными эмоциями, скользкой слюной восторга и беспорядочными отражениями. Потому что в этот день в клубе звучала совершенно нетутошняя музыка, та, которую можно не заметить, но под которую невозможно не улететь. Все ждали праздника — и был праздник, начиналась весна, из туманных голов выплескивалось весенне-вековое безумие, музыка растворяла играющих в себе и себя в пустоте, и главным было не то, что происходит в ушах, а то, что происходит между ними.
Ниточку, соединяющую с землей, разорвали JIZEL’S ELECTRA — то, что когда-то было JIZEL’S BAND. Прогресс — не то слово. Пару лет назад они просто играли весело-неясную глюканутую музыку, теперь же — космические переливы клавиш (привет господину Манзареку, пусть на него это и не было похоже, но воздействовало близким образом), шепот барабанов, экологическая тематика (что-то такое объявляли), можно доставать из целлофанового пакета крылья.
КУЗНЕЦ И СЕМАНЯ (их и в самом деле два человека) нагнали ужаса, сладкого и ватного. Африканский барабанчик (как их было УДИВИТЕЛЬНО много в тот вечер!) и истерическая флейта Виталия Семашко, сквозняковая, дрожащая музыка, минимализм и депрессивные стихи-потоки на какие-то вселенски деструктивные темы.
Группа BIS визуально оказалась огромной, но незаметной толпой, приятной для глаза, в коей насчитали от 8 до 15 человек, причем некоторые участвующие просто сидели на сцене, вроде бы звуков не продуцируя. Казалось, что будут играть что-то в духе Эмира Кустурицы и его оркестра. Не угадали. Вначале это было похоже на КАЛИ ЮГУ. Юрий Горячко (да, он тоже был), в точности как английский продюсер-музыкант Джефф Линн, который любую продюсируемую группу превращал в свою ELO, обладает удивительным свойством придавания несмываемой дремовой калиюжности всему, к чему прикасается его талант… Через некоторое время остальные части этой толпищи начали спешно активизироваться и проявлять индивидуальность — становилось все страннее и страннее. Наконец, Горячко куда-то пропал (вознесся ли?), индивидуальности начали дружно растворяться в пустоте, пока не осталось несколько шаманских драммеров, бешено бьющих в барабаны, интуитивно синхронизировавшись не то чтобы друг с другом, но все — с неким универсальным ритмом Вселенной, да еще две странные девочки, которые самозабвенно импровизировали своими прекрасными могучими голосками, придавая действу потустороннюю умиротворенность и DOORS’оподобный драйв. Я даже не помню, сколько времени это все длилось, но это было потрясающе. (Почти на днях была я в Голландии — так вот, скажу честно, при ТАКОЙ музыке никакой травы не надо, и так улетаешь). Причем люди исполняющие тащились не меньше, чем слушающие (а может и больше, потому что лица у всех были божественно счастливые).
Потом Евгений Коновалов, заслуженный блюзмен и просто классный гита
84c
рист, удивил своим новым видением музыки, которая стала почти столь же интуитивной и психоделической, как и у КНЯЗЯ МЫШКИНА. Непривычно, но замечательно.
На фоне всего этого наркоманского потока энергии неожиданно явился понятный рок-н-ролл в лице группы АСТРАЛ, с привычной неизломанной и неперелопаченной структурой, упорядоченный и развеселый. Все повскакивали и начали разминаться. Группа показалась какой-то параноидальной — песни у них больно фобичны — «Вздорная бабища», «Кругом менты», еще про каких-то монстров было. Зато весело и блюзово.
Хотя если уж о монстрах, то проще вспомнить творчество талантливого белорусского поэта Виктора Жибуля (в шляпке наполеоновской из газетки), который страстно читал в промежутках свои экскрементально- экспериментальные стихи про анализы кала, дружбу мальчика и глиста, про покойника, что дарит девушке цветы красивые. Народ визжал от восторга, катался по полу и шумел овациями: стихи в самом деле были гениальны.
Проект Дмитрия Лукьянчика, как показалось, был одним из лучших явлений вечера. От ТРОИЦЫ все же осталось что-то этническое, только эта музыка казалась еще глубже, древнее и первозданнее, откуда-то ее бережно раскопали, сдули с нее песок, оставив сверхнасыщенную основу, океанический ритм и какую-то ненациональную, общемировую аутентичность. Представьте: барабан и два голоса, без слов — слова примитивны, ограничивают, тут же — свобода. Можно было слушать такое и час, и три. Время — скомкать и не помнить.
КНЯЗЬ МЫШКИН и его (их) интуитивные всплески-риффы-ломаные. Без разницы, смотришь ли на них в зеркало на потолке или сквозь прозрачный стаканчик пива. КНЯЗЬ подкупает своей эксклюзивностью — сколько ни ходи на концерты-перформансы, всякий раз услышишь совершенно новое.
ПЛАТО чуть-чуть (самую малость) вернули в русло различимых мелодий и понятных слов и действий. Народ вскочил, потому как многие уже почти улетели в блаженные глубины психоделических снов, начались шаманские танцы.
Закончилось все около полуночи. И небо, синее, как перец. Когда еще так полетаем? Татьяна Замировская
